Этот праздник уже сегодня!

[Opossum-art]

Дорогие кенмалаверы и просто сочувствующие!

16 октября у вас есть уникальный шанс поздравить Кенму с днем рождения!
Ваши добрые слова, картиночки, аватарочки, вязаные носки с котиками и любые другие виды творчества вы можете приносить в комментарии к этому посту.

код

<div align="center"><a href="http://karasuno.diary.ru/p213869590.htm"><img src="http://static.diary.ru/userdir/7/3/7/3/737397/85272250.png"></a></div>

Подарки:

Портрет Кенмы от Minchi
Перевод додзинси, курокен, G от ji_tera и morikvendi.d
Кенхина, фанфик, loveless АУ, ~1000 слов
Еще один перевод, курокен, додзинси G от Ladyhella и ji_tera
Пудинг-Кенма, Ушиджима и Тендо, арт от potion
Кенма и подарки, арт от Opossum-art
Кенхина, фанфик, R, 849 слов
Кенкен, арт от andro-maha


Вот сколько всего!
Если вы не успели прислать ссылку сегодня, можете донести ее потом - я добавлю в пост. Именинника поздравить никогда не поздно!))

запись создана: 07.10.2017 в 02:31

@темы: Kozume Kenma

Comments

[Minchi]

подарочек котику)
echoeko.diary.ru/p213879687.htm

[Ladyhella]

У Теры еще
teryatina.diary.ru/p213937110.htm

[Гость]

Пишет Гость:

16.10.2017 в 11:41

кенхина, loveless АУ, чуть больше тысячи слов

кенма, с днем рождения!

У него могло вовсе не быть Имени. У Куро ведь его не было – и ничего.
Куро над этим предположением только посмеялся, не зло, но как-то «со знанием», и от этого «знания» веяло высокомерием взрослых. Кенме не нравилось, когда Куро вел себя так. Кроме него у Кенмы со всеми взрослыми были сложности, но Куро теперь был учителем и вряд ли мог считаться обычным человеком. Или просто – человеком. Как любой в академии, как сам Кенма; это было странное, но не неприятное чувство.
Кенме не нравились бои, не нравились неловкие встречи с другими жертвами, и тем более бойцами – чистыми, безымянными – жадно всматривающимися в его лицо, Кенма практически чувствовал эти взгляды (волосы, скройте!). Но Кенма любил систему – система была изменчивой, непредсказуемой и опасной – Кенма знал жертв, которых тошнило от одного пребывания внутри, и все же здесь Кенма чувствовал себя свободным, как нигде больше, и любил ее, как никто другой. Ну, или он так думал.
Шоё Кенма впервые увидел на общем сборе, среди других новичков: он казался взволнованным, взъерошенным и броским с этой своей рыжей шерстью и волосами.
По-настоящему Шоё Кенма впервые увидел в системе: он наблюдал извне, так что вид открывался мутный, будто смотришь сквозь полиэтиленовую пленку или запотевшее стекло, но заклинания Шоё были яростными, огненными, ослепляющими. Хотелось ощутить их жар стоя там, рядом. Захотелось – по-настоящему, остро – отдать приказ, разжечь пламя ярче, чтобы низкий купол системы оплавился и…
– Смогу ли я его контролировать? – Кенма сам не понял, почему спросил об этом. Куро взглянул удивленно и опустил блокнот: там уже были какие-то заметки об особенностях нового ученика.
Кенма осекся и, не удержавшись, стеганул себя по ногам хвостом: Шоё не был его бойцом, он вообще еще не был бойцом в известном смысле, так что это был глупый вопрос. Но Куро не ухмыльнулся и не подшутил, он сделал еще одну отметку в бланке Хинаты Шоё и кивнул.
– Возможно. Стоит попробовать.

Установленные беседы – в специальном саду академии, регламентированные по времени и допустимым действиям – они никогда не давались Кенме. Было что-то неуклюжее в этих попытках понравиться, прощупать возможную Связь пары.
– Это интересно? – Шоё если и чувствовал себя неловко в новых условиях, быстро приспособился. Кенма спрятал PSP в карман толстовки – без спешки, ощущая, как ускоряется сердцебиение, подбирал слова для ответа.
– Просто… убиваю время. Привет.
Шоё опустился на корточки прямо перед скамейкой, так близко, что Кенма услышал сладковатый цитрусовый аромат – может, реальных апельсинов, может, какие-то следы иллюзий системы.
– Привет. Я Хината Шоё, а ты?
Стоит попробовать, он ведь сам этого хотел, сам выбрал его.
– Козуме… Кенма.

Шоё мягко касается шерстки темных ушек, гладит мерно и убаюкивающе, уже не путается пальцами в отросших волосах – приноровился. В комнате жарко: Кенма откидывается назад, под прохладный воздух вентилятора – Шоё по инерции валится ему на грудь. Кенме нравится эта тяжесть, она даже приятна.
– В бою… у меня пока не выходит, как следует, – бормочет Шоё, положив голову ему на плечо, голой кожей ног Кенма чувствует его беспокойный пушистый хвост. – Прости.
– У нас еще есть время для тренировок, – на самом деле, Кенма не вполне искренен. Он ведь знает, что дело не в тренировках. Причина, по которой они уступают другим парам – глупая, бессмысленная, но с ней не поспоришь: Связи нет.
Вечером после ванны Кенма осматривает свое отражение в зеркале (он не ищет Имя, он и так знает, что ощутил бы его проявление), влажными ладонями прижимает ушки к волосам, прячет хвост за ноги – выглядит непривычно. Наверняка, это будет бросаться в глаза. Шоё проще – его ушки и сейчас почти незаметны за волосами, а хвост… Кенма думает об этом коротком хвосте, рыжем и мягком, о том, чувствителен ли он у основания, как у самого Кенмы, о том, как хочется обхватить его и отвести в сторону, надавить ладонью на спину, вылизать…
Кенма прикусывает язык и стонет, трясет головой так, что мокрые пряди хлещут по щекам. О чем только думает, знал бы Шоё!
Если бы Связь была, – вдруг понимает Кенма, – Шоё бы знал. Чувствовал бы то же, вне зависимости от своего желания, потому что Связь – она ведь подчиняет себе, уничтожает обоих ради создания целого иного.
Может, это и к лучшему, что ее нет.

Развернутая система искорежена, как вскрытая грудная клетка, отголоски заклинаний гудят вокруг. Кенма знает, что боль чувствует он один, но на пальцах Шоё, на его щеках и шее – следы гари, их противники преуспели в отражении атак. Этот бой тренировочный – Кенма думает об этом, думает, как далеко позволено им заходить, и о том, где же учителя. Никогда нельзя доверять взрослым, но Куро?..
– Ограничить!
Кенму вздергивает над землей – он повисает так, что даже носками не может упереться, судорожно хватает холодный воздух ртом. Слова не идут, приказы не складываются. Удавка на шее сдирает кожу. Инструкции предписывают сдаться в случае угрозы жизни жертвы, Кенма вдруг боится, что Шоё сдастся, и чувствует, как раскаляется гнев где-то внутри – близнецов напротив (насколько же крепче их пара?! о чем думали учителя?) ему хочется стереть в пепел.
Шоё вздрагивает, пламя зарождается на кончиках его пальцев – без всякой команды, он отворачивается от Кенмы и готовит новое заклинание.
Кенма не теряет сознания, но в глазах темно и последнее, что он видит, кажется, причудливые символы, как будто знакомые – откуда только…

Шею ему перебинтовывают. Куро, злой и сосредоточенный, провожает до комнаты и уходит – явно не просто так, но Кенма чувствует себя слишком уставшим, чтобы уточнять. Прихода Шоё он тоже не замечает, но когда просыпается вечером – тот уже рядом, беспокойно ерзает у постели.
– Разбудил? Прости!
Кенма только отмахивается и ложится на бок, разглядывает лицо, руки Шоё, но на нем ни следа от прошедшего боя, и вместо дыма он пахнет мятными леденцами.
– Ты разбил пару последней атакой?
У Шоё загораются глаза.
– Да, здорово получилось, было так – вжжууух!.. Между ними только искры сыпанули! Куроо-сенсей сказал, ту пару оштрафуют, потому что у них не было разрешения на бой с нами.
– Я был бесполезен, – Кенма улыбается, как может, наверно, выходит натянуто. – Хорошо, что ты использовал верное заклинание.
Шоё становится на колени у постели, замирает лицом к лицу и некоторое время молчит.
– Что?
– Кенма, – Шоё смотрит непонимающе, удивленно, – но это же ты отдал приказ.
Кенма абсолютно уверен, что ничего не произносил тогда вслух – его горло до сих пор болит, ограничение было цепким, точным. Но если его мысль, его желание («Обратить в пепел») – то, чему Шоё подчинился…
Кенма приподнимается на локте и притягивает Шоё к себе, запустив руку под волосы. Тот не сопротивляется, закрывает глаза и дышит часто, прерывисто – Кенма вдруг замечает, какие искусанные у него губы, как нетерпение доводит его до предела.
Сделай это, сделай, чего так хочешь, – думает Кенма, и Шоё пробивает дрожь, он хватается за плечи Кенмы, а потом целует – торопливо и беспокойно. Кенма понимает его, чувствует его, но сам с трудом верит в происходящее. Это работает, с ума сойти, это работает.
Шоё размыкает веки, тихо всхлипывает, когда Кенма отстраняется и опускает ладонь ниже, на шею (этот жест как будто доставляет не меньшее удовольствие), когда очерчивает символы, причудливые, словно уже знакомые…
Имя под пальцами горит.

URL комментария

[Ladyhella]

teryatina.diary.ru/p213944239.htm
И еще один, от нас с Терой)

[potion]

сделяль)
whatsthat.diary.ru/p213945174.htm

[Гость]

Пишет Гость:

16.10.2017 в 20:32

спасибо за ключи, аноны

притормози

при участии

задыхаться

,

потеря контроля

и

тихая нежность

кенхина, R, 849 слов

Душно, жарко, пот стекает по вискам капля за каплей; одна такая сорвалась с носа Кенмы на живот Хинаты, тот не заметил, а Кенму вскипятило только сильнее. На подтянутом, горячем животе Хинаты его, Кенмы, пот. Обалдеть.

Кенма двигается внутри него, одна нога Хинаты — на плече, вторую Кенма придерживает, упираясь большим пальцем под коленом, там мягко и влажно от испарины. Хината весь под ним: красивый, сильный, горячий, от каждого его громкого, жадного выдоха температура поднимается ещё на градус, а смотрит он — смотрит из-под густых рыжеватых ресниц так, что Кенму коротит. Что перед глазами плывёт, и надо бы остановиться, передохнуть, но он толкается, толкается, толкается в Хинату, а тот приподнимается на локтях и ёрзает от удовольствия.

— Кенма-а, — он кусает губы, смеётся — просто оттого что ему хорошо, и этот горячий, искренний смех греет и Кенму тоже. — Просто супер, — вздыхает Хината, закатывая глаза.

Он вряд ли соображает, что несёт, всё, что есть на душе, легко слетает с его языка. Картинка мутнеет, Кенма трясёт головой. Ему хорошо — невыносимо, член сдавливает тепло и сладко, в груди кипяток, потому что всё это — с Хинатой. Кенма двигает бёдрами, Кенма входит в него снова и снова, Кенма его любит. И не может остановиться.

Жара подпирает изнутри, духота обволакивает снаружи, они возгоняют удовольствие до предела и окутывают, всё не позволяя кончить. Как же жарко. Чёрные точки пляшут перед глазами.

— Эй, Кенма, Кенма, постой, — Хината убирает ногу с его плеча — Кенма успевает прижаться губами к лодыжке, — приподнимается и хлопает его по щекам. — Остановись, хорошо?

Кенма мотает головой. Ничего хорошего.

Но чернота не расходится, голос Хинаты, обеспокоенный, доносится словно сквозь подушку. Кенма чувствует, что его укладывают на спину, затем прикосновение пропадает. Кенма тянется рукой на голос, попадает Хинате в живот, гладит его на ощупь.

— Ты весь красный, — говорит Хината, тут же оказывается у окна — слышно, как открывается створка, — затем топот стихает за дверью, шумит вода. Кенма плавает в жарком мареве, зрение понемногу восстанавливается, но он прикрывает глаза, чтобы потолок не качался. Похоже, он чуть не перегрелся до обморока. Во время секса. Вот везунчик.

На лоб опускается влажное полотенце, Кенма прерывисто вздыхает. Холодные капли стекают по вискам. Хината осторожно массирует лоб поверх ткани. На улице не сильно холоднее, зато сквозь открытое окно в комнату проникает тёплый ветер.

— Есть ещё охлаждающие пластыри, но они маленькие, я решил, полотенце лучше, — слышно, что Хината улыбается. — Ты как?

Кенма кривится.

— Нам было хорошо, а я чуть в обморок не упал. Как ты думаешь? — Хината хихикает, а Кенма прикусывает губу.

— Мы продолжим? Только осторожно, — Хината трётся о щёку носом, целует там же.

Приоткрыв глаза, Кенма видит, что тот всё ещё возбуждён — они оба. Хината бегал по дому голышом, ещё и со стояком: то ещё, должно быть, зрелище. Кенма фыркает.

И кивает.

Зарывается ладонью в рыжие вихры. Хината прижимается к боку, скользит губами по лицу, целует мокрые волосы.

— А как зимой хорошо, — морщится Кенма. Хината соглашается довольно: “Ага” — наверное, тоже вызывает в памяти, как во время холодов они греют друг друга под одеялом или сплетаются ногами под котацу. И никому не грозит тепловой удар.

Холодное полотенце, воздух с улицы и минуты покоя срабатывают. Кенма ведёт ладонью по горячему боку Хинаты, сдавливает ягодицу — тот потирается довольно о его бедро.

Хината вот тоже горячий, и лицо красное, но ему плохо не стало. Неужели дело в выносливости?

И что им теперь делать? Если подрочить друг другу, вряд ли ему снова поплохеет, но… Кенма мычит недовольно. Хочется ближе, хочется больше, снова плавиться друг в друге и балдеть.

— Есть идея, — Хината садится на колени, сжимает губы в воодушевлении — и перекидывает через Кенму бедро. Слегка давит пальцами на живот, опираясь. — Как думаешь?

Получается, они поменялись местами.

Кенма смотрит в его лицо и много чего думает. Многое хочет сказать, но у него со словами не так легко. Как сказать, что когда Хината возвращается домой, на душе становится тепло и мирно, как бывает, только когда всё правильно? Как выразить, что рядом с Хинатой всё становится легче: легче справляться, лече гордиться собой, легче дышать, что каждый день становится радостнее?

Почему в японском языке нельзя сказать “ты лучший, и я хочу быть рядом как можно дольше, и я люблю тебя, Хината Шоё” одним словом?

Но даже если бы такое слово было, оно было бы самым тайным, самым сокровенным, и Кенма берёг бы его в себе.

— Шоё, — говорит он и манит к себе. — Наклонись.

Хината с интересом наклоняется, и Кенма его целует. Вот так. Тепло и нежно.

Хината выпрямляется, берёт в ладонь его член и направляет в себя.

И снова им жарко, но сознание больше не уплывает: Кенма видит и чувствует чётко. Как опускаются ресницы, хмурится лоб, как Хината насаживается и как дрожит в улыбке угол его рта. Как Кенма берёт в руку его член, как они оба судорожно двигают бёдрами, как нарастает удовольствие — до предела, а потом ломает предел, взрываясь.

И ещё чётче Кенма чувствует себя. Каждую клеточку своего тела, и тугое биение внутри, и спокойную уверенность.

Хината загнанно дышит, приходя в себя, отнимает у него потеплевшее полотенце, прижимает ко лбу; он снова беспорядочно шепчет “классно, Кенма, мне понравилось, давай ещё потом, тебе уже лучше?”. Кенма переплетает с ним ноги, прижимается грудью, губами, и понимает, хорошо и ясно: он на своём месте.

И он самый счастливый человек на планете.

URL комментария

[andro-maha]

с опозданием, но всё же)
andro-maha.diary.ru/p213950796.htm